Плати им баксы, трахай их дочерей.
Никогда не знал, как его зовут, откуда он появился и кто он на самом деле.
Он всегда объявлялся в самый неподходящий момент, говорил то, что меньше
всего хотелось слышать, и то что всегда было той правдой, от которой всегда
хотелось залезть под одеяло. Он много пил, но еще больше курил, одну сигарету
за другой. Он мог молчать по часу, мог говорить сутками, но я никогда не понимал,
почему именно я. Из всех его одноразовых знакомых, я, видимо, оказался самым
одиноким и слушающим. Это не могло не начать выводить меня из себя, но не в
силах сопротивляться той настойчивости и проницательности, я сам каждый
вечер ждал того момента, когда я смогу сесть за стол, открыв очередную бутылку
пива и начать слушать много правды про себя от того, чбе имя мне даже неизвестно.
Греция - это ад.
Он всегда объявлялся в самый неподходящий момент, говорил то, что меньше
всего хотелось слышать, и то что всегда было той правдой, от которой всегда
хотелось залезть под одеяло. Он много пил, но еще больше курил, одну сигарету
за другой. Он мог молчать по часу, мог говорить сутками, но я никогда не понимал,
почему именно я. Из всех его одноразовых знакомых, я, видимо, оказался самым
одиноким и слушающим. Это не могло не начать выводить меня из себя, но не в
силах сопротивляться той настойчивости и проницательности, я сам каждый
вечер ждал того момента, когда я смогу сесть за стол, открыв очередную бутылку
пива и начать слушать много правды про себя от того, чбе имя мне даже неизвестно.
Греция - это ад.
Буду 27го, наверно.